Истребитель ''Родина'' - Страница 50

К оглавлению

Катя бросилась к Владимиру и встряхнула его за плечо. Тот медленно отклонился назад и рухнул в пыльную траву.

– Серый!..

– Шуметь не нужно, – цыкнул Андрей. – Пульс пощупай.

– Да жив он, жив!

Катерина торопливо расстегнула на Сером куртку и ахнула: во весь живот темнело сырое пятно.

– Нож доставай, – скомандовал Андрей.

– Не смей!

– Что «не смей»? Может, и тебя надо было «не сметь»? Сейчас бы уже в холодильнике лежала. Нож!

– Да, – шепнула девушка, вынимая из рукава неженский тесак с пилой на тыльной стороне. – Только он… не совсем стерильный.

Андрей вздохнул и задрал Серому футболку. Чуть выше пупка оказалось небольшое отверстие, лихо припухшее, похожее на вздувшийся чирей. Пуля ушла внутрь и где-то там остановилась, порвав по пути все, что можно.

– Мы тебя довезем, Володя… – Катерина беспомощно обернулась к севшему на оси автобусу. – Довезем, довезем. Потерпи, ага?

– Ох, не хотел я этого. Серый и сам не хотел бы, а я уж подавно… – Андрей взял у девушки нож и, чуть помедлив, полоснул себя по левому запястью.

Рана мгновенно сошлась в рубец, выдавив по краям две алых капельки. Андрей выругался и сделал еще один разрез, глубже и длинней.

– Пошла! Ну?!

Рассеченная кожа принялась было снова стягиваться, но вдруг остановилась, словно задумалась.

– Пошла, говорю! – крикнул Андрей. – Так надо! Надо, ясно?!

Секунду не было ничего. Препарированная рука смахивала на муляж – отталкивающий, но не страшный.

Потом из поврежденной вены брызнула кровь.

Держа руку на вису, Андрей кинул нож Катерине:

– В зубы ему вставь. Быстро!

– Серый не эпилептик.

– Ну ты еще!.. Повозражай мне тут! Пасть ему раскрой, да пошире.

Девушка поняла, что он собирается сделать, и это ей категорически не понравилось, но возражать она не смела. Теперь она помнила – слишком хорошо, с массой ненужных подробностей, – что ей самой пришлось пережить около часа назад.

Пилка со скрипом протиснулась между зубов и разжала Серому челюсти. Дальше Катя не смотрела. Андрей же себе этой роскоши позволить не мог. Он наблюдал, как льется струйка крови, тонкая, но непрерывная. Из него – в Серого.

Владимир судорожно мотнул головой и кашлянул. Розовые брызги, вылетев у него изо рта, окропили Андрею лицо.

– Ну ты еще кобениться станешь! – гаркнул тот. – Глотай живо!

– Надеешься, это ему поможет? – обронила девушка.

– А другие предложения есть?

Она помолчала.

– Долго это будет продолжаться?

– Мне почем знать? В тебя семьсот сорок миллилитров заправили. Но с тобой все было хуже, и намного. Жрать хочу, – неожиданно заявил Андрей.

– Я тоже.

– Да я не намекаю, я прямо говорю: хочу есть. Дьявольски. У вас в тачке что-нибудь найдется?

Катерина встала и принесла из автобуса большую хрустящую упаковку.

– И пить тоже, – с опозданием добавил Андрей.

– Воды у нас не было.

Взяв пакет, он с выражением прочитал:

– «Крекеры пикантные. Паприка и чеснок». В аду бы вас так угощали.

– Не нужно… – Серый, зашевелившись, отвел от лица его руку. – Не нужно, Волков, поминать нечистого и дела его. – Он приподнялся на локте и начал брезгливо отплевываться. – Нехорошо это, Волков. Нехорошо.

– Ты!.. – Катя бросилась ему на шею. – Ты все слышал, да? Лежал и слышал? Вот же прикольно!

– И видел, и слышал, – буркнул Владимир. – И все осознавал, вот что самое поганое. Осознавал, что пью кровь, и ничего не мог… Противно было, но я не мог. Как будто мною управлял кто-то.

– Симбионты, – сказал Андрей. – Поздравляю, дружище. – Он достал платок, но, увидев свою руку, скомкал его и убрал в карман. На запястье остался лишь бледный рубец – от второго пореза. Первого не было и в помине.

– Я теперь реально бессмертен? – без энтузиазма поинтересовался Владимир.

– Не реально, а условно. Пока тебе пуля мозги не разрушит, или пока Ксена не решит, что ты зажился.

– Ксена – это кто?

– Так, сука одна. Все беды от женщин, воистину. – Андрей поймал взгляд Катерины и отмахнулся: – Какая ты теперь женщина? Существо женского пола.

– Напрасно ты, Волков… – начал было Серый.

– Я помню, помню, – перебила девушка.

– Что там помнить? – Андрей поднялся и, бесцеремонно взяв ее за плечи, повернул боком к Владимиру. Правый рукав у нее был разорван или скорее прожжен, словно кто-то приложил раскаленное жало паяльника. Под прорехой виднелась почерневшая ткань и – бледно-розовая полоска на коже.

– По касательной прошло, – сказал Серый. – Это ты сейчас получила, в больнице у тебя его не было. И ты ничего не заметила?!

Катерина растерянно моргнула.

– Ни-че-го, – ответил за нее Андрей. – И ты таким же станешь.

– Это, пожалуй, перебор. – Владимир запахнул куртку и направился к микроавтобусу. – Боль нужно чувствовать. Чтобы не забываться. Она для того и дана. – Он вдруг торопливо вернулся к примятой траве и начал шарить в ней руками. – Пуля… Где моя пуля?

– Зачем тебе? Повесишь на грудь, как трофейный зуб?

– На груди у меня крест, а не зубы. Из Катюхи-то пуля вышла… А из меня?

– Серый, пока не рассветет, не найдешь, – отозвалась девушка.

– Из тебя тоже выйдет, – заверил Андрей. – Потом. С другой стороны.

– Это как? А-а-а… Теперь я факир, значит! Глотатель боеприпасов! – Владимир подхватил брошенный «перфоратор» и понес его к дороге, но, оценив повреждения минивэна, снова остановился. – Что еще хорошего?

– О водке можешь забыть, – мрачно проговорил Андрей. – Не впрок.

– Ясно. Было у меня сомнение, Волков, было. Еще когда ты нас от полиции увез. Когда между фурой и забором проскочил – на скорости, с которой нормальный человек и по автобану гнать не рискнет. А ты в такую кишку втерся, что зеркала посрывало. Я и подумал: сумасшедший? Ведь какой бы ты ни был профи, всегда остается вероятность ошибки, и профессионалы знают это лучше других. Но ты… никогда не ошибаешься, так? – Владимир указал на табло «перфоратора». – Тридцатью шестью выстрелами из тридцати шести. Сказать тебе, кого ты здесь положил? Это не подорожники, это доберманы. Подразделение «Гамма» – не самое крутое из того, что есть в природе, но… достаточно крутое, Волков, достаточно. И ты ни разу не промахнулся, передавил их, как чернику в тарелке.